Безумная мудрость[Перевел с англ. С.Рысев] - Вэс Нискер

Даже если поля пшеницы и не управляют всем, мы зависим от них целиком и полностью. Мы должны почитать богинь травы и молиться им. Возможно, мы уделяем недостаточное внимание траве, потому что обязались служить другому хозяину. В своем «Автогеддоне» Хиткоут Уильяме пишет:

Если бы инопланетянин кружил на высоте нескольких сот ярдов над нашей планетой, ему можно было бы простить предположение, что автомобили являются на Земле доминирующей формой жизни и что люди — это какие–то элементы топлива, впрыскиваемые в машину, когда она желает ехать, и выпрыскиваемые из машины, когда она в них больше не нуждается. [175]

Может быть, именно автомобили — наши новые хозяева, намеренно уничтожающие траву, чтобы завоевать рынок людской рабочей силы. Трава или автомобили, боги или промышленные товары — в конечном счете, как сказал Ральф Уолдо Эмерсон: «Вещи оседлали человечество». Мы не господствуем над всем тем, что мы исследуем.

Когда наша группа повернула в сторону Земли и вновь ощутила на себе силу гравитации, мы начали размышлять над тем, в чем же заключается наша свобода. Хотя большинство из нас соглашается, что мы не повелеваем ни материей и энергией космоса, ни жизнью на нашей планете, мы все–таки верим, что управляем собственной судьбой — по крайней мере, хоть чуть–чуть. Несколько художников и философов в нашей группе настаивают, что они свободны и независимы и, более того, что они играют в мире важную роль (поскольку их произведения широко известны, а имена бессмертны). Им в ответ даосский учитель поворачивается лицом к ветру, позволяя невидимой материи трепать свою длинную бороду и волосы, и неожиданно сам пускает ветры. Слегка пожав плечами, он говорит: «Быть может, более всего мы зависимы от иллюзии, что мы — свободны».

Свобода — это всего лишь слово

Возможно, наше обманчивое восприятие, говорящее нам, что мы отделены от остального мира, заставляет нас также верить, что мы управляем не только окружающей средой, но и собственной личностью. Споры, касающиеся истинности этого убеждения, были сначала уделом религии. На протяжении многих веков люди пытались разрешить противоречие между «свободой воли и предопределенностью». Какую долю свободы Творец дал нам в наших поступках, или, точнее, в нашем выборе, грешить или не грешить?

В былые времена, когда большинство жителей Земли верили, что Бог распоряжается человеческой жизнью, люди допускали мысль, что Бога можно подкупить несколькими добрыми поступками или покаяниями и мольбами. Эта мысль оставляла людям надежду на то, что они могут в какой–то степени управлять своей судьбой. [176]

В XX веке наука досконально изучила вопрос свободы воли и предопределенности, внимательно исследовав биологические и психологические аспекты личности. Но, как утверждает старинная пословица, самопознание обычно приносит мало радости.

Вы думаете, что я знаю, что я делаю?Что на время хотя бы одного вздохая принадлежу себе?Не более, чем перо знает о том, что оно пишет,Или шар может угадать, куда он покатится.

Научные открытия, касающиеся человеческого существа, во многом согласуются с тем, что святые дураки знали уже много веков назад. А сводятся эти открытия, похоже, к следующему: мы не только не верховодим в космосе и на нашей планете, но едва способны управлять собой. Признание этого факта имеет немаловажное значение для западного мировоззрения, что стало понятно Фрейду еще в начале нашего века:

Наука в ходе прошедших веков нанесла два весомых удара по самолюбию человека. Первый был нанесен тогда, когда выяснилось, что Земля не является центром Вселенной, второй — когда биологические исследования лишили человека его особой привилегии и показали, что он происходит от животных и что в нем укоренена все та же животная природа… Но стремящийся к величию человек испытывает в настоящее время третье, наиболее мучительное потрясение. Источником этого потрясения являются современные психологи, которые пытаются доказать нашему эго, что оно не является хозяином даже в собственном доме…

Возможно, мы так никогда и не узнаем, в какой степени мы свободны, но, не боясь ошибиться, можно сказать, что мы приписываем себе обладание гораздо большей свободой, чем та, которой мы довольствуемся в действительности. Большинство людей полагают, что они действуют независимо в каждый момент времени; многие вообще не задумываются о том, в какой мере они контролируют ход соб — [177] ственной жизни, поскольку все мы уверовали в некую свободу воли. Хотя некоторые люди и признают то, что они проигрывают какие–то навязанные им роли и что имеет место взаимное влияние людей друг на друга, они часто забывают истинное положение дел, оказываясь вовлеченными в водоворот повседневной жизни.

Знали ли вы, что молекулу ДНК можно найти во множестве космических галактик… лишь под другим названием? Джейн Вагнер

Похоже, что наша свобода во многом ограничивается нашей биохимической структурой. Писатель и ученый Джон Фрэнклин, хорошо ориентирующийся в области молекулярной психологии, в своей книге «Молекулы разума», удостоенной Пулитцеровскои премии, утверждает, что наша вера в свободу воли сама является детерминированной:

Мать Природа, хитрая и жестокая, но порой на удивление милостивая, внедрила один механизм в другой, чтобы помешать последнему полностью осознать свою механическую природу. Другими словами, сама вера — не более чем механизм.

Биохимики говорят нам, что настроение и эмоции тесно связаны с действием определенных химических соединений. То, что мы называем любовью, к примеру, можно представить как присутствие в нашем организме «возбуждающего амина», известного как фенилэтиламин, или ФЭА. Мыши, которым впрыснули ФЭА, начинают прыгать и громко пищать, а макаки–резус начинают причмокивать губами. (Койот хочет узнать, где можно достать этот препарат.)

В то же время последние открытия биологов показывают, что будущее каждого из нас предопределено с момента зачатия нашими генами, что мы скованы цепью двойной спирали ДНК. Мы — узники собственных клеток. [178]

Рассматривая механизмы нашего разума и мрачно взирая на химические реакции, которые отождествляются с сознанием и личностью, мы, похоже, вынуждены сделать неутешительный вывод, что свобода воли — это всего лишь некое абстрактное понятие, такое как Санта Клаус или Бог, придуманное для того, чтобы уберечь нас от горькой правды. Правда же, которую мы страшимся узнать, такова: мы — листья на ветру… Джон Франклин

Генетики сообщают нам, что молекула ДНК несет в себе информацию, которая определяет то, какие у нас будут зубы, рост, цвет волос, какие болезни нас ожидают и как долго мы проживем. Такое впечатление, что все мы рождаемся героями какого–то детектива — по мере развития сюжета постепенно выявляется, что мы собой представляем. Вдобавок, от наших генов зависит то, каким будет наше лицо, достающееся нам на всю жизнь (если только мы не решимся на пластическую операцию), независимо от того, находят его окружающие красивым или нет.

Шапка кудрявых волос, близорукий прищур или оттопыренные уши — вот внешние черты, которые влияют на то, как на нас смотрит мир, а следовательно, и на то, как мы смотрим на него. (Клоуны посмотрели друг на дружку и залились смехом.) По крайней мере, на физическом уровне мы невольны быть самими собой; мы вынуждены быть самими собой.

Нашей вере в свободу личности брошен еще один серьезный вызов недавними исследованиями в области мозга, показавшими, что на самом деле у человека три отличных друг от друга мозга: они могут быть названы мозгом рептилии, мозгом млекопитающего и новой корой, или «человеческим» мозгом. Эксперименты свидетельствуют, что, в то время как мы выжимаем из своего мозга рептилии и мозга млекопитающего все что можно, наш новый, человеческий мозг используется нами всего на 15 %. Еще более унижая нас, писатель и педагог Джозеф Чилтон Пирс допускает, [179] что эти 15 % уходят только на то, чтобы рационализировать рефлективные действия нашего мозга рептилии и мозга млекопитающего.

Люди обладают уникальной способностью находить себе все новые и новые оправдания по мере своего продвижения вперед. (Койот опять подмигивает.)

В «Галапагосе» Курт Воннегут смотрит на наш мир из отдаленного от нас на миллион лет будущего. С этой позиции становится ясно, что наш мозг в настоящее время работает далеко не лучшим образом.

Извинения за оплошности мозга были в те далекие годы связующим элементом всех разговоров: «Извиняюсь», «Прошу прощения», «Надеюсь, что я вас не обидел», «Не могу поверить, что я это сделал», «Это произошло так внезапно, что я даже не успел подумать», «Со мной этого больше не случится», «Я это себе никогда не прощу», «Я не знал, что это может вас задеть» и т. д. и т. д.